букав много,идити нахуй

На высокой горе стоял учитель. К нему подошёл ученик и задал такой вопрос:
— Хули анек такой длинный, пидрила?

На высокой горе стоял учитель. К нему подошёл ученик и задал такой вопрос:

— Учитель, что мне делать со своей жизнью? Чем бы я ни занимался, всё выходит наперекосяк. Я даже не знаю как мне и вопрос-то сформулировать — такое ощущение, что в моей жизни неправильно вообще всё и что из этого нет никакого выхода.

— Ну молодец, хули. А я вот посрал недавно.— ответил учитель, смотря в закатное небо и не поворачиваясь к ученику.

На высокой горе стоял учитель. К нему подошёл ученик и задал такой вопрос:

— Учитель, что мне делать со своей жизнью? Чем бы я ни занимался, всё выходит наперекосяк. Я даже не знаю как мне и вопрос-то сформулировать — такое ощущение, что в моей жизни неправильно вообще всё и что из этого нет никакого выхода.
— Жизнь почти каждого человека похожа на болото, в котором он медленно тонет, — ответил учитель, смотря в закатное небо и не поворачиваясь к ученику.

— Да-да, вот именно такое ощущение! Только делать-то что?
— Даже на болоте можно выстроить фундамент, — охотно поделился очередной истиной учитель. Солнце в этот момент выглянуло из прикрывавших его пушистых красноватых облаков и осветило мягким багрянцем лоб и лицо учителя.

— Не понятно, — откровенно признался ученик и энергично потёр щёку, словно его укусил болотный комар.

Учитель наконец повернулся к ученику и приподняв одну бровь ответил:

— Если человек тонет в болоте, он должен попробовать ухватиться хотя бы за что-то, — учитель опять отвернулся в сторону заката, — будь это куст, или дерево, или может быть хобот слона, который вдруг забрёл в это болото и тоже в нём теперь медленно тонет. Нужно использовать любые доступные средства, чтобы немного улучшить своё положение — вот что я имею в виду.

— А причём тут фундамент тогда? — ученик, казалось, слушал рассеянно и не мог понять к чему клонит учитель. Он тёр теперь другую щёку, но теперь чуть менее энергично.

— После того, как человек получит чуть больше свободы, чем у него было до этого, он должен немедленно приступать к построению фундамента. И здесь тоже в ход может идти что угодно. Скажем, человек может срубить деревце, вытесать из него кол и вбить этот кол посреди болота. Когда он таким образом подготовит второй кол, тот первый уже успеет накрениться и до середины уйти в болотную пучину. Но человек, несмотря на это, должен вбить и второй кол, где-нибудь рядом с первым, согласно своему плану. Дальше ему следует вбивать всё новые и новые колья в эту чавкающую трясину...

— Но зачем? Они же тонут! Это бессмысленное занятие! Колья надо вбивать в твёрдую почву, строить что-то на болоте — идиотизм! — ученик чувствовал удовлетворение от того, что высказал своё накопившеся разочарование от жизни, пусть и в такой форме, которая относилась, как казалось, к чему-то постороннему. Однако учитель видел подлинные эмоции ученика и потому улыбнулся:

— Нет, это не бессмысленное занятие, — ответил он мягко, — всё дело в том, что однажды очередной кол упрётся во что-то твёрдое. Это что-то — та самая груда утонувших ранее кольев. И этот кол больше не утонет. Он может быть и будет постепенно погружаться, но за это время ты успеешь вбить ещё несколько кольев и наконец увидишь, что теперь можешь на этих торчащих сваях намостить какой-то пол, а затем — возвести и стены.

Вся эта конструкция всё равно продолжит оседать, с этим ты ничего не сможешь поделать — силы хаоса всегда будут сильнее, ты их не одолеешь. Но твои усилия и твоё упорство могут замедлить этот процесс, в итоге ты выигрываешь некоторое время, за которое можешь сделать что-то конструктивное.

— Но зачем? — теперь ученик задумался и спрашивал искренне. Его былой порыв рассеялся, осталось только любопытство, — ведь если постройка всё равно утонет, то стоит ли её возводить?

Учитель ответил встречным вопросом:

— А как по твоему — лучше сидеть по уши в трясине или всё же лучше жить в избушке посреди трясины?

— Ну, в избушке, оно конечно получше будет... — согласился ученик.

— Избушку можно превратить и в дворец. А дворец — в какую-нибудь вавилонскую башню, или что-то ещё на свой вкус. И для этого нет никаких значимых препятствий. Это тоже вопрос личной энергии и упорства. А энергии у тебя будет тем больше, чем более комфортные условия ты для себя создашь. И это ещё одна причина, по которой надо в какой-то момент начать с возведения фундамента — просто чтобы выбраться для начала на сушу. Упорство тоже развивается в процессе.

— И всё-таки... Как-то мне вся эта аналогия кажется какой-то... Я не знаю. Безысходной что ли. Нельзя ли совсем уничтожить это болото?

Учитель упёр руки в бока, поднял голову кверху, поджав губы и пару раз качнулся на пятках и носках. Потом ответил:

— Да хуй его знает, заебал! Я блять тебе говорю иди колья вколачивай, мудило, а он тут мне философию свою заворачивает — можно, нельзя. Ты блядь зачем сюда пришёл? Я тут стою на закат любуюсь, так нет — обязательно какой-нибудь нытик припрётся и будет свои вопросы ёбаные задавать. Не нравится тебе болото, да? Ну так представь, что ты лягушка в молоке, знаешь эту басню дурацкую? Ну вот и молодец, блядь. Лапками дрыгай, сука и меньше вопросов своих задавай. Так нет — им всем надо про сущность болота узнать и про его экзистенциальную первопричину. Заебали, мудозвоны, честное слово!

Учитель энергично шмыгнул носом, затем отхаркнул мокроту из горла и сплюнул себе под ноги. Ученик молчаливо уставился на плевок. Кусочек мокрой тёмной почвы под ногами учителя с пузырьками слюны и зеленоватыми вкраплениями соплей вызывал живые ассоциации с тем самым бесконечным скользко-противным бессмысленным болотом, о котором говорил учитель — ученик внезапно осознал метафору от начала и до конца и понял, как именно он тонет и что ему надо делать. Вскоре этот ученик обрёл просветление. Когда он открыл рот сказать об этом учителю, то поймал языком говно альпиниста.

На высокой горе стоял учитель. К нему подошёл ученик и задал такой вопрос:

— Учитель, что мне делать со своей жизнью? Чем бы я ни занимался, всё выходит наперекосяк. Я даже не знаю как мне и вопрос-то сформулировать — такое ощущение, что в моей жизни неправильно вообще всё и что из этого нет никакого выхода.
— Ну молодец, хули. А я обосрался.— ответил учитель, смотря в закатное небо и не поворачиваясь к ученику.

На высокой горе стоял учитель. К нему подошёл ученик и задал такой вопрос:

— Учитель, что мне делать со своей жизнью? Чем бы я ни занимался, всё выходит наперекосяк. Я даже не знаю как мне и вопрос-то сформулировать — такое ощущение, что в моей жизни неправильно вообще всё и что из этого нет никакого выхода.
— Жизнь почти каждого человека похожа на болото, в котором он медленно тонет, — ответил учитель, смотря в закатное небо и не поворачиваясь к ученику.

— Да-да, вот именно такое ощущение! Только делать-то что?
— Даже на болоте можно выстроить фундамент, — охотно поделился очередной истиной учитель. Солнце в этот момент выглянуло из прикрывавших его пушистых красноватых облаков и осветило мягким багрянцем лоб и лицо учителя.

— Не понятно, — откровенно признался ученик и энергично потёр щёку, словно его укусил болотный комар.

Учитель наконец повернулся к ученику и приподняв одну бровь ответил:

— Если человек тонет в болоте, он должен попробовать ухватиться хотя бы за что-то, — учитель опять отвернулся в сторону заката, — будь это куст, или дерево, или может быть хобот слона, который вдруг забрёл в это болото и тоже в нём теперь медленно тонет. Нужно использовать любые доступные средства, чтобы немного улучшить своё положение — вот что я имею в виду.

— А причём тут фундамент тогда? — ученик, казалось, слушал рассеянно и не мог понять к чему клонит учитель. Он тёр теперь другую щёку, но теперь чуть менее энергично.

— После того, как человек получит чуть больше свободы, чем у него было до этого, он должен немедленно приступать к построению фундамента. И здесь тоже в ход может идти что угодно. Скажем, человек может срубить деревце, вытесать из него кол и вбить этот кол посреди болота. Когда он таким образом подготовит второй кол, тот первый уже успеет накрениться и до середины уйти в болотную пучину. Но человек, несмотря на это, должен вбить и второй кол, где-нибудь рядом с первым, согласно своему плану. Дальше ему следует вбивать всё новые и новые колья в эту чавкающую трясину...

— Но зачем? Они же тонут! Это бессмысленное занятие! Колья надо вбивать в твёрдую почву, строить что-то на болоте — идиотизм! — ученик чувствовал удовлетворение от того, что высказал своё накопившеся разочарование от жизни, пусть и в такой форме, которая относилась, как казалось, к чему-то постороннему. Однако учитель видел подлинные эмоции ученика и потому улыбнулся:

— Нет, это не бессмысленное занятие, — ответил он мягко, — всё дело в том, что однажды очередной кол упрётся во что-то твёрдое. Это что-то — та самая груда утонувших ранее кольев. И этот кол больше не утонет. Он может быть и будет постепенно погружаться, но за это время ты успеешь вбить ещё несколько кольев и наконец увидишь, что теперь можешь на этих торчащих сваях намостить какой-то пол, а затем — возвести и стены.

Вся эта конструкция всё равно продолжит оседать, с этим ты ничего не сможешь поделать — силы хаоса всегда будут сильнее, ты их не одолеешь. Но твои усилия и твоё упорство могут замедлить этот процесс, в итоге ты выигрываешь некоторое время, за которое можешь сделать что-то конструктивное.

— Но зачем? — теперь ученик задумался и спрашивал искренне. Его былой порыв рассеялся, осталось только любопытство, — ведь если постройка всё равно утонет, то стоит ли её возводить?

Учитель ответил встречным вопросом:

— А как по твоему — лучше сидеть по уши в трясине или всё же лучше жить в избушке посреди трясины?

— Ну, в избушке, оно конечно получше будет... — согласился ученик.

— Избушку можно превратить и в дворец. А дворец — в какую-нибудь вавилонскую башню, или что-то ещё на свой вкус. И для этого нет никаких значимых препятствий. Это тоже вопрос личной энергии и упорства. А энергии у тебя будет тем больше, чем более комфортные условия ты для себя создашь. И это ещё одна причина, по которой надо в какой-то момент начать с возведения фундамента — просто чтобы выбраться для начала на сушу. Упорство тоже развивается в процессе.

— И всё-таки... Как-то мне вся эта аналогия кажется какой-то... Я не знаю. Безысходной что ли. Нельзя ли совсем уничтожить это болото?

Учитель упёр руки в бока, поднял голову кверху, поджав губы и пару раз качнулся на пятках и носках. Потом ответил:

- Я тебе философ блять что ли?! Я учитель математики, вообще-то!

Проходил как-то Будда со своими многочисленными учениками одной деревней.
Собралось несколько человек - его противников - и принялись они горячо и зло оскорблять Будду. Он молча слушал очень спокойно. И из-за этого спокойствия им стало как-то не по себе. Возникло неловкое чувство: они оскорбляют человека, а он слушает их слова, словно музыку. Тут что-то явно не так. Один из них обратился к Будде:
- В чём дело? Ты что, не понимаешь, что мы говорим?
- Именно при понимании возможно такое глубокое молчание, - ответил Будда - Приди вы ко мне лет десять назад, я бы набросился на вас. Тогда не было понимания. Теперь я понимаю. И из-за вашей глупости я не могу наказывать себя. Ваше дело - решать, оскорблять меня или нет, но принимать ваши оскорбления иди нет - в этом моя свобода. Вы не можете их мне навязывать. Я от них просто отказываюсь. Они ничего не стоят. Можете забрать их себе.
А сейчас мои ученики дадут вам пизды.

На высокой горе стоял учитель. К нему подошёл ученик и сократил анек.

На высокой горе стоял учитель. К нему подошёл ученик и задал такой вопрос:

— Учитель, что мне делать со своей жизнью? Чем бы я ни занимался, всё выходит наперекосяк. Я даже не знаю как мне и вопрос-то сформулировать — такое ощущение, что в моей жизни неправильно вообще всё и что из этого нет никакого выхода.
— ПОШЁЛ НАХУЙ!
Кто не понял, это был не учитель. Так, слово-за-слово, не-учитель получил пизды и уебался с вершины горы насмерть.

Ну это уж категория А