Ну дык. Не Питер же.

Бригаду мне, бригаду!

Старая московская квартира. Ковры, антиквариат, ликёры. За столом в креслах сидят приличные люди - человек десять. Кто-то курит, кто-то с рюмкой коньяка.
Все называют друг-друга на "Вы". Беседуют о поэзии.
Поговорили о Мариенгофе, перешли к раннему Гумилёву.
Вдруг открывается дверь в комнату и входит пожилая домработница с тряпкой в руке.
- Евгений Аполлинарьич, вот вы говорили "Старая пизда, старая пизда!" - а у меня то она молодая!

Старая московская квартира. Ковры, антиквариат, ликёры. За столом в креслах сидят приличные люди - человек десять. Кто-то курит, кто-то с рюмкой коньяка.
Все называют друг-друга на "Вы". Беседуют о поэзии.
Поговорили о Мариенгофе, перешли к раннему Гумилёву.
Вдруг открывается дверь в комнату и входит пожилая домработница с тряпкой в руке.
- Евгений Аполлинарьич, вот вы говорили "Экий афронт, Мария Николаевна!» - а запонки-то вон, на комоде лежали!
- «Пизда» я говорил, Мария Николаевна, старая ты пизда!

Старая московская квартира. Ковры, антиквариат, ликёры. За столом в креслах сидят приличные люди - человек десять. Кто-то курит, кто-то с рюмкой коньяка.
Все называют друг-друга на "Вы". Беседуют о поэзии.
Поговорили о Мариенгофе, перешли к раннему Гумилёву.
Вдруг открывается дверь в комнату и входит пожилая домработница с тряпкой в руке.
- Евгений Аполлинарьич, вот вы говорили "Старая пизда, старая пизда!" - а запонки-то вон, Мариенгоф и спиздил!

Старая московская квартира. Ковры, антиквариат, ликёры. За столом в креслах сидят приличные люди - человек десять. Кто-то курит, кто-то с рюмкой коньяка.
Все называют друг-друга на "Вы". Беседуют о поэзии.
Поговорили о Мариенгофе, перешли к раннему Гумилёву.
Вдруг открывается дверь в комнату и входит пожилая домработница с тряпкой в руке.
- Евгений Аполлинарьич, вот вы говорили "Старая пизда, старая пизда!" - а запонки теперь смотрите как блястят!

Старая московская квартира. Ковры, антиквариат, ликёры. За столом в креслах сидят приличные люди - человек десять. Кто-то курит, кто-то с рюмкой коньяка.
Все называют друг-друга на "Вы". Беседуют о поэзии.
Поговорили о Мариенгофе, перешли к раннему Гумилёву.
Вдруг открывается дверь в комнату и входит пожилая домработница с тряпкой в руке.
- Евгений Аполлинарьич, вот вы говорили "Старая пизда, старая пизда!" - а сами-то вон, тоже афедрон не первой свежести!

Старая московская квартира. Ковры, антиквариат, ликёры. За столом в креслах сидят приличные люди - человек десять. Кто-то курит, кто-то с рюмкой коньяка.
Все называют друг-друга на "Вы". Беседуют о поэзии.
Поговорили о Мариенгофе, перешли к раннему Гумилёву.
Вдруг открывается дверь в комнату и входит пожилая домработница с тряпкой в руке.
- Евгений Аполлинарьич, вот вы говорили "Старая пизда, старая пизда!" - а панки-то вон, меня еще хотят-с, ебут-с!

Старая московская квартира. Ковры, антиквариат, ликёры. За столом в креслах сидят приличные люди - человек десять. Кто-то курит, кто-то с рюмкой коньяка.
Все называют друг-друга на "Вы". Беседуют о поэзии.
Поговорили о Мариенгофе, перешли к раннему Гумилёву.
Вдруг открывается дверь в комнату и входит пожилая домработница с тряпкой в руке.
- Евгений Аполлинарьич, вот вы говорили "Мандаты, Наденька." - Так вот, сам ты хуй лысый, женечка.

Старая московская квартира. Ковры, антиквариат, ликёры. За столом в креслах сидят приличные люди - человек десять. Кто-то курит, кто-то с рюмкой коньяка.
Все называют друг-друга на "Вы". Беседуют о поэзии.
Поговорили о Мариенгофе, перешли к раннему Гумилёву.
Вдруг открывается дверь в комнату и входит пожилая домработница с тряпкой в руке.
- Евгений Аполлинарьич, ёб твою мать, это что за пидоры тут расселись? Курят, блять, пепел на ковры трухают! Весь сортир нам засрут, заблюют, а потом еще и вилки серебряные спиздят. Ты на их блядские ебала взгляни: это же не ебала, а форменные залупы! Гони их нахуй отсюда в три пизды, пока я им всем эту ссаную тряпку в сраки не забила, — сказала старушка, а потом грязно выругалась.