Уставший отец семейства возвратился домой после ночной рабочей смены.
Дома куча детей, которые требуют поиграть с ними. Отец достал пистолет и застрелился.

Уставший отец семейства возвратился домой после ночной рабочей смены.
А там его дети играют в дилижанс.
- Нет уж, блять, лучше играйте в Мавзолей!

Уставший отец семейства возвратился домой после ночной рабочей смены.
Дома куча детей, которые требуют поиграть с ними.
- Хорошо, давайте играть в мавзолей, где я буду Лениным, а вы -
часовыми.
Отец лёг спать. Дети подходят к нему.
- Правила такие. Первое - не бить его. Начальник караула зайдёт завтра, и если он увидит синяки, или зубов недосчитается - поднимет хай. Поэтому не шлёпать по булкам ни в коем случае. Кстати говоря, эта крошка может сплюнуть - это такой моторный рефлекс. Плюёт, не плюёт - не колотить. Ну как, мы решительно всё уяснили по поводу первого правила? Хорошо. Тогда правило второе. В рот не совать, на рожу не брызгать. Если проще - не покидать установленной зоны ни под каким видом. Но, не считая этого, всё пучком, дружище. Здесь никого не будет до смены караула, так что развлекайся, сколько влезет. Только потише тут - постарайся ничего здесь не разбить. Да, чуть не забыл. Не часто, но иногда выходит так, что у Владимира Ильича там пересыхает, как в пустыне. Если такое случится, смажь вот этим, и пойдёт, как по маслу.

Уставший отец семейства возвратился домой после ночной рабочей смены.
Дома куча детей, которые требуют поиграть с ними.
- Хорошо, давайте играть в мавзолей, где я буду Лениным, а вы -
приёмные.

Акция движения "Э.Т.И." на Красной площади, 18 апреля 1991 года, Москва, СССР

Из воспоминаний организатора акции Анатолия Осмоловского:

Идея сделать акцию с надписью «хуй» на Красной площади была у меня уже давно, но в тот момент я понял, что нужно переходить в ситуацию непосредственного конфликта. Эта акция состоялась 18 апреля 1991 года, она планировалась как настоящая боевая операция, как некий вызов тому состоянию дел в экономике и политике, которое сложилось в СССР. Акция была приурочена к «Закону о нравственности», с которым мы были на тот момент совершенно не согласны. Он вышел 15 апреля 1991 года, по нему запрещалось ругаться матом в общественных местах — за это теперь полагалось 15 суток. [...]

Лежали мы буквально секунд тридцать, потому что сразу подбежала милиция, стала за волосы таскать, потом еще смешно говорили, что «хуй» за волосы поднимают. Притащили нас в отделение милиции и стали спрашивать, что мы такое сделали. Я сказал, что мы выкладывали разные геометрические фигуры — треугольники, квадраты, супрематизм в общем. Милиция переписала наши адреса и отпустила.

Этим же вечером Гусаров мне показывает проявленные фотографии, а от меня требовалось дать согласие на публикацию в «Московском комсомольце». Когда я увидел снимки, то понял, что надо публиковать, уже сделали — отступать некуда. Мы дали отмашку, с утра появляется маленькая публикация, и с утра же мне в дверь звонит милиция с обыском — по полной программе. [...]

Меня отвезли в отделение милиции и начали довольно жестко допрашивать. Там сидела женщина в гражданской одежде, интересовалась, хотели ли мы связать это слово с именем Ленина. Я сказал, что если бы хотели, то я бы тире поставил...

Уставший отец семейства возвратился домой после ночной рабочей смены.
Дома куча детей, которые требуют поиграть с ними.
- Хорошо, давайте играть в мавзолей.
В общем, мумифицировали его.