logo

Байка о ставившейся вроде как в московском ТЮЗе драме про некоего пионера-героя. В начале пьесы у могильного холмика с красной звездой садился «старый партизан дядя Миша», отхлёбывал из фронтовой фляжки и заводил рассказ: «Двенадцать лет ему было…»
Достаточно пожилой актёр «партизанил» так уже несколько сезонов кряду, других ролей не получал, а потому вскорости начал от тоски по нереализованному таланту наливать во фляжку буквальный коньяк. Поначалу знал меру, понимал: не комильфо дышать перегаром на юных зрителей в переднем ряду, всё-таки не комедия… Но как-то раз его таки прорвало, и на финальной пронзительной ноте увертюры он выдал то, что думал:
— Двенадцать лет ебу мыло…


Комментарии

Байка о ставившейся вроде как в московском ТЮЗе драме про некоего пионера-героя. В начале пьесы у могильного холмика с красной звездой садился «старый партизан дядя Миша», отхлёбывал из фронтовой фляжки и заводил рассказ: «Двенадцать лет ему было…»
Достаточно пожилой актёр «партизанил» так уже несколько сезонов кряду, других ролей не получал, а потому вскорости начал от тоски по нереализованному таланту наливать во фляжку буквальный коньяк. Поначалу знал меру, понимал: не комильфо дышать перегаром на юных зрителей в переднем ряду, всё-таки не комедия… Но как-то раз его таки прорвало, и на финальной пронзительной ноте увертюры он выдал то, что думал:
— Волобуев, вот ваш хуй!


Байка о ставившейся вроде как в московском ТЮЗе драме про некоего пионера-героя. В начале пьесы у могильного холмика с красной звездой садился «старый партизан дядя Миша», отхлёбывал из фронтовой фляжки и заводил рассказ: «Двенадцать лет ему было…»
Достаточно пожилой актёр «партизанил» так уже несколько сезонов кряду, других ролей не получал, а потому вскорости начал от тоски по нереализованному таланту наливать во фляжку буквальный коньяк. Поначалу знал меру, понимал: не комильфо дышать перегаром на юных зрителей в переднем ряду, всё-таки не комедия… Но как-то раз его таки прорвало, и на финальной пронзительной ноте увертюры он выдал то, что думал:
— Двенадцать лет ебу мыло…
Ну и оттарабанил мыло в сраку.


-Рак матки-промежность....брррр -Марк Фрадкин-Про нежность


Байка о ставившейся вроде как в московском ТЮЗе драме про некоего пионера-героя. В начале пьесы у могильного холмика с красной звездой садился «старый партизан дядя Миша», отхлёбывал из фронтовой фляжки и заводил рассказ: «Двенадцать лет ему было…»
Достаточно пожилой актёр «партизанил» так уже несколько сезонов кряду, других ролей не получал, а потому вскорости начал от тоски по нереализованному таланту наливать во фляжку буквальный коньяк. Поначалу знал меру, понимал: не комильфо дышать перегаром на юных зрителей в переднем ряду, всё-таки не комедия… Но как-то раз его таки прорвало, и на финальной пронзительной ноте увертюры он выдал то, что думал:
— Я веган


Анекдот уровня юного зрителя


Байка о ставившейся вроде как в московском ТЮЗе драме про некоего пионера-героя. В начале пьесы у могильного холмика с красной звездой садился «старый партизан дядя Миша», отхлёбывал из фронтовой фляжки и заводил рассказ:
Достаточно пожилой актёр «партизанил» так уже несколько сезонов кряду, других ролей не получал, а потому вскорости начал от тоски по нереализованному таланту наливать во фляжку буквальный коньяк. Поначалу знал меру, понимал: не комильфо дышать перегаром на юных зрителей в переднем ряду, всё-таки не комедия… Но как-то раз его таки прорвало, и на финальной пронзительной ноте увертюры он выдал то, что думал:
— Двенадцать лет ему было, товарищ следователь…


Байка о ставившейся вроде как в московском ТЮЗе драме про некоего пионера-героя. В начале пьесы у могильного холмика с красной звездой садился «старый партизан дядя Миша», отхлёбывал из фронтовой фляжки и заводил рассказ: «Двенадцать лет ему было…»
Достаточно пожилой актёр «партизанил» так уже несколько сезонов кряду, других ролей не получал, а потому вскорости начал от тоски по нереализованному таланту наливать во фляжку буквальный коньяк. Поначалу знал меру, понимал: не комильфо дышать перегаром на юных зрителей в переднем ряду, всё-таки не комедия… Но как-то раз его таки прорвало, и на финальной пронзительной ноте увертюры он выдал то, что думал:
— Двенадцать лет роняю мыло…


Байка о ставившейся вроде как в московском ТЮЗе драме про некоего пионера-героя. В начале пьесы у могильного холмика с красной звездой садился «старый партизан дядя Миша», отхлёбывал из фронтовой фляжки и заводил рассказ: «Я гонец из Пизы»
Достаточно пожилой актёр «партизанил» так уже несколько сезонов кряду, других ролей не получал, а потому вскорости начал от тоски по нереализованному таланту наливать во фляжку буквальный коньяк. Поначалу знал меру, понимал: не комильфо дышать перегаром на юных зрителей в переднем ряду, всё-таки не комедия… Но как-то раз его таки прорвало, и на финальной пронзительной ноте увертюры он выдал то, что думал:
— Я пиздец из Ганы! Ой... Я — гонец из пизды! Нет... Я — пиздатый гонец! Не... Я — гонимый пиздец! Всё! Пиздец! Я гоню!


Байка о ставившейся вроде как в московском ТЮЗе драме про некоего пионера-героя. В начале пьесы у могильного холмика с красной звездой садился «старый партизан дядя Миша», отхлёбывал из фронтовой фляжки и заводил рассказ: «Двенадцать лет ему было…»
Достаточно пожилой актёр «партизанил» так уже несколько сезонов кряду, других ролей не получал, а потому вскорости начал от тоски по нереализованному таланту наливать во фляжку буквальный коньяк. Поначалу знал меру, понимал: не комильфо дышать перегаром на юных зрителей в переднем ряду, всё-таки не комедия… Но как-то раз его таки прорвало, и на финальной пронзительной ноте увертюры он обосрался.


Байка о ставившейся вроде как в московском ТЮЗе драме про некоего пионера-героя. В начале пьесы у могильного холмика с красной звездой садился «старый партизан дядя Миша», отхлёбывал из фронтовой фляжки и заводил рассказ: «Двенадцать лет ему было…»
Достаточно пожилой актёр «партизанил» так уже несколько сезонов кряду, других ролей не получал, а потому вскорости начал от тоски по нереализованному таланту наливать во фляжку буквальный коньяк. Поначалу знал меру, понимал: не комильфо дышать перегаром на юных зрителей в переднем ряду, всё-таки не комедия… Но как-то раз его таки прорвало, и на финальной пронзительной ноте увертюры он выдал то, что думал:
Я в своем познании настолько преисполнился, что я как будто бы уже
сто триллионов миллиардов лет проживаю на триллионах и
триллионах таких же планет, как эта Земля, мне этот мир абсолютно
понятен, и я здесь ищу только одного - покоя, умиротворения и
вот этой гармонии, от слияния с бесконечно вечным, от созерцания
великого фрактального подобия и от вот этого замечательного всеединства
существа, бесконечно вечного, куда ни посмотри, хоть вглубь - бесконечно
малое, хоть ввысь - бесконечное большое, понимаешь? А ты мне опять со
своим вот этим, иди суетись дальше, это твоё распределение, это
твой путь и твой горизонт познания и ощущения твоей природы, он
несоизмеримо мелок по сравнению с моим, понимаешь? Я как будто бы уже
давно глубокий старец, бессмертный, ну или там уже почти бессмертный,
который на этой планете от её самого зарождения, ещё когда только Солнце
только-только сформировалось как звезда, и вот это газопылевое облако,
вот, после взрыва, Солнца, когда оно вспыхнуло, как звезда, начало
формировать вот эти коацерваты, планеты, понимаешь, я на этой Земле уже
как будто почти пять миллиардов лет живу и знаю её вдоль и поперёк
этот весь мир, а ты мне какие-то... мне не важно на твои тачки, на твои
яхты, на твои квартиры, там, на твоё благо. Я был на этой
планете бесконечным множеством, и круче Цезаря, и круче Гитлера, и круче
всех великих, понимаешь, был, а где-то был конченым говном, ещё хуже,
чем здесь. Я множество этих состояний чувствую. Где-то я был больше
подобен растению, где-то я больше был подобен птице, там, червю, где-то
был просто сгусток камня, это всё есть душа, понимаешь? Она имеет грани
подобия совершенно многообразные, бесконечное множество. Но тебе этого
не понять, поэтому ты езжай себе , мы в этом мире как бы живем
разными ощущениями и разными стремлениями, соответственно, разное наше и
место, разное и наше распределение. Тебе я желаю все самые крутые тачки
чтоб были у тебя, и все самые лучше самки, если мало идей, обращайся ко мне, я тебе на каждую твою идею предложу сотню триллионов, как всё делать. Ну а я всё, я иду как глубокий старец,узревший вечное, прикоснувшийся к Божественному, сам стал богоподобен и устремлен в это бесконечное, и который в умиротворении, покое, гармонии, благодати, в этом сокровенном блаженстве пребывает, вовлеченный во всё и во вся, понимаешь, вот и всё, в этом наша разница. Так что я иду любоваться мирозданием, а ты идёшь преисполняться в ГРАНЯХ каких-то, вот и вся разница, понимаешь, ты не зришь это вечное бесконечное, оно тебе не нужно. Ну зато ты, так сказать, более активен, как вот этот дятел долбящий, или муравей, который очень активен в своей стезе, поэтому давай, наши пути здесь, конечно, имеют грани подобия, потому что всё едино, но я-то тебя прекрасно понимаю, а вот ты меня - вряд ли, потому что я как бы тебя в себе содержу, всю твою природу, она составляет одну маленькую там песчиночку, от того что есть во мне, вот и всё, поэтому давай, ступай, езжай, а я пошел наслаждаться прекрасным осенним закатом на берегу теплой южной реки. Всё, ступай, и я пойду.


Ваш интернет-браузер устарел

Для комфортной работы в Сети рекомендуем использовать современный браузер. Здесь можно найти последние версии

×